Иду, напряженный, как пружина в «лиске»,
Свято веря, что все люди – убийцы.
Алкоголь, наркотики, секс и сифилис –
Сущие пустяки по сравнению с насилием.
Медленный взгляд со скамейки в спину,
Затаенная угроза, тяжелый ботинок.
Драка как способ общения с мужчиной
И нож – непременный атрибут грубой силы.
А женская жестокость в отчаянном флирте,
Поиск секса в насилии, героя в садисте.
Здесь чувственность давно вошла в группу риска,
А похоть идет за суррогат гуманизма.
Озлобленный секс в ванне и кухне,
Грязные салфетки в сперме и супе,
Ненависть к себе и ебаной родине
По уши сидящих в криминальной блевотине.

Мрачные лица и обритые головы,
Татуировки, отморозки, прорвы…
Улица глотает грязно-серую плесень,
Желание убить или хотя б покалечить.
Свободные одежды не мешают движениям,
Усталость с рождения, попытка безделья,
Подъездный кайф, косяки пластилина,
Смерти без смысла, смерти из дыма.
А на следующее утро – лестницы в крови,
Обезображенный труп, арматурные колья,
Пыльный подвал, лицо в капюшоне,
Разрывы тканей и любовь в протоколе.

Чтиво! Чтиво! Криминальное Чтиво!
Жизнь, прожитая по дешевым изданиям!
Эпитафия на каждом дорогом надгробии
«Он был настоящий злобный мудак!»

Привычные рассказы про  [bad word] в табакерке»,
Пьяные бары, минет на лестничной клетке,
Пять трупов за вечер, трое – застрелено,
Маленький город, убийство беременной.
Мысли о стихах, об эстетическом выборе,
Желание писать, желание вырваться,
Знакомая компания, надоевшие песенки,
Атмосфера страха с облаками ненависти.

Чтиво! Чтиво! Криминальное Чтиво!
Жизнь, прожитая по дешевым изданиям!
Эпитафия на каждом дорогом надгробии
«Он был настоящий злобный мудак!»

Беру с собой нож для разговоров с улицей,
Чувствуя себя прирожденным убийцей.
Ненависть к себе и ебаной родине
По уши сидящих в криминальной блевотине.

(с) Андрей Тельминов