Служенье муз не терпит суеты.

И суета не терпит муз служенья.

Они обречены всегда на пораженье

В те дни, когда вокруг снуют кроты.

 

Как трудно в мертвой глине прорастать,

Как сложно в бурном прорастать потоке!

О жизни не скорбеть, как о тюремном сроке.

И чистоты своей не предавать.

 

Как нелегко пытаться говорить

В стране, где люди слышат только мертвых!

Стать лезвием ножа, о все страданья тертым,

И не сломать себя, а заострить.

 

И, заострив, не резать пирога,

А надрезать нарывы и болячки.

И души, исколов, вытаскивать из спячки.

И выбивать клинки из рук врага.

 

И, зная, что останешься один,

По-прежнему стремиться на вершину,

Поняв, что нет пути обратного в долину

Увидевшему свет небесных льдин,

 

Что глупо жить в стране великих книг

И обожать бульварные романы,

Бояться быть большим на родине титанов,

В дилемме «бык-Юпитер» выбрать «бык»,

 

Считать богатство признаком ума

И верить зебрам, написавшим книгу,

Где говорится, что они потомки тигров,

Могучих и влиятельных весьма.

 

Прости ж судьбу за раны и терновник,

За грязь в лицо из-под колес карет.

Поэт у нас всегда был больше, чем поэт,

Но меньше, чем какой-нибудь чиновник.