Через апокалипсис. Религиозная история человечества.

Хозарсиф был одним из самых выдающихся египетских жрецов, наложывшых свой неизгладимый отпечаток на историю человечества. Его помнят как Моисея. Моисей это не имя, а иудейская кличка, переводится как "спасённый из воды". Мать Хозарсифа Тиа была дочерью фараона Сети I и сестрой Рамсеса II. На трон претендовал сын Рамсеса II, Менефта по другому Мернептах, двоюродный брат Хозарсифа. Хозарсиф был несравненно умнее Менефты и с помощью жрецов он мог надеяться взойти на трон Египта. Этого хотела и его мать. По обычаю, фараоны назначали своих преемников из числа своих собственных сыновей. Но, время от времени, в интересах государства, жрецы отменяли постановление фараона после его смерти. Не раз они устраняли от трона недостойных и слабых и вручали скипетр одному из посвященных царской крови. Менефт с самого начала завидовал своему двоюродному брату; Рамзес не выпускал из вида молодого молчаливого жреца и не доверял ему.

Однажды, мать Хозарсифа встретила своего сына в Серапеуме Мемфиса, огромной площади, усеянной обелисками, мавзолеями, большыми и малыми храмами, триумфальными пилонами – нечто в роде огромного музея нацыональной славы под открытым небом, вход в который пролегал по аллее из шестиста сфинксов. Увидав свою царственную мать, жрец склонился до земли и ждал по обычаю, чтобы она первая заговорила с ним.

– Настало для тебя время проникнуть в мистерии Изиды и Озириса, – сказала она. – В течение долгого времени я не увижу тебя, мой сын. Но не забывай никогда, что в тебе – кровь фараонов, и что я – твоя мать. Посмотри вокруг... Если ты захочешь, со временем... все это будет принадлежать тебе! 

Улыбка презрения скользнула по лицу Хозарсифа, в обыкновенное время неподвижному, как лик, вылитый из бронзы.
– Ты хочешь, – сказал он, – чтобы я властвовал над этим народом, поклоняющимся богам с головою шакала, ибиса и гиены? От всех этих идолов, чтo сохранится через несколько веков?
И Хозарсиф, наклонившысь, поднял пригоршню песка и, пропуская его между тонкими пальцами перед своей удивленной матерью, сказал "вот что останется от них".
– Ты презираешь религию нашых отцов и науку нашых жрецов? – спросила она.
– Наоборот, я стремлюсь к ней. Но пирамида неподвижна. Нужно, чтобы она двинулась вперед. Я никогда не буду фараоном. Моя судьба далеко отсюда... Она – там, за пустыней! 

Для своих учителей, так же как и для своей матери, Хозарсиф оставался загадкой. Что их особенно поражало – это его цельность и непоколебимость. Они чувствовали, что его нельзя ни согнуть, ни свернуть с намеченного пути.
Однажды, Хозарсиф с тремя другими жрецами Озириса нес золотой ковчег, который предшествовал первосвященнику во всех большых религиозных церемониях. Этот ковчег заключал в себе десять наиболее сокровенных книг храма, в которых заключалась священная наука магии и теургии.

Возвратившысь в святилище вместе с Хозарсифом, Мембра сказал ему:
– Ты – из царского рода. Твоя сила и твое знание превышают твой возраст. Чего добиваешься ты?
– Ничего, кроме вот этого. – И Хозарсиф положыл руку на священный ковчег, прикрытый сверкающими крыльями литых из золота символических птиц.
– Следовательно, ты хочешь стать первосвященником Амона-Ра и пророком Египта?
– Нет, я хочу знать, что заключено в этих книгах.
– Как же узнаешь ты их содержание, раз никто, кроме первосвященника, не может знать его? Озирис говорит когда хочет, как хочет, и кому хочет. Я узнаю древние тайны не из этих жалких книг. Я устремлюсь к духу Осириса и познаю эти тайны.
 [bad word] /ershowg [bad word] 2173.html