Он, этот город,- прошлое твое.
 В нем ты почти ни разу не смеялась,
 бросалась то в шитье, то в забытье,
 то бунтовала, то опять смирялась.

 Ты жить старалась из последних сил,
 но, отвергая все живое хмуро,
 Он, этот город, на тебя давил
 угрюмостью своей архитектуры.

 В нем изнутри был заперт каждый дом.
 В нем было все недобро умудренным.
 Он не скрывал свой тягостный надлом
 и ненависть ко всем, кто не надломлен.

 Тогда ты ночью подожгла его.
 Испуганно от пламени метнулась,
 и я был просто первым, на кого
 ты, убегая, в темноте наткнулась,

 Я обнял всю дрожавшую тебя,
 и ты ко мне безропотно прижалась,
 еще не понимая, не любя,
 но, как зверек, благодаря за жалость,

 И мы с тобой пошли... Куда пошли?
 Куда глаза глядят. Но то и дело
 оглядывалась ты, как там, вдали,
 зловеще твое прошлое горело.

 Оно сгорело до конца, дотла.
 Но с той поры одно меня тиранит:
 туда, где неостывшая зола,
 тебя, как зачарованную, тянет.

 И вроде ты со мной, и вроде нет.
 На самом деле я тобою брошен.
 Неся в руке голубоватый свет,
 по пепелищу прошлого ты бродишь.

 Что там тебе? Там пусто и темно!
 О, прошлого таинственная сила!
 Ты не могла его любить само,
 ну а его руины - полюбила.

 Могущественны пепел и зола.
 Они в себе, наверно, что-то прячут.
 Над тем, что так отчаянно сожгла,
 по-детски поджигательница плачет.