Этот сорт народа -
                   тих
и бесформен,
        словно студень,-
очень многие
         из них
в наши
     дни
       выходят в люди.
Худ умом
       и телом чахл
Петр Иванович Болдашкин.
В возмутительных прыщах
зря
 краснеет
      на плечах
не башка -
       а набалдашник.
Этот фрукт
         теперь согрет
солнцем
      нежного начальства.
Где причина?
         В чем секрет?
Я
 задумываюсь часто.
Жизнь
    его
      идет на лад;
на него
     не брошу тень я.
Клад его -
        его талант:
нежный
    способ
       обхожденья.
Лижет ногу,
       лижет руку,
лижет в пояс,
         лижет ниже,-
как кутенок
          лижет
              суку,
как котенок
       кошку лижет.
А язык?!
    На метров тридцать
догонять
    начальство
            вылез -
мыльный весь,
         аж может бриться,
даже
 кисточкой не мылясь.
Все похвалит,
          впавши
              в раж,
что
  фантазия позволит -
ваш катар,
        и чин,
            и стаж,
вашу доблесть
          и мозоли.
И ему
   пошли
      чины,
на него
    в быту
        равненье.
Где-то
    будто
       вручены
чуть ли не -
      бразды правленья.
Раз
 уже
    в руках вожжа,
всех
  сведя
      к подлизным взглядам,
расслюнявит:
        "Уважать,
уважать
   начальство
          надо..."
Мы
 глядим,
      уныло ахая,
как растет
   от ихней братии
архи-разиерархия
в издевательстве
        над демократией.
Вея шваброй
       верхом,
           низом,
сместь бы
       всех,
          кто поддались,
всех,
   радеющих подлизам,
всех
  радетельских 
                       подлиз.

1958 год