Я был повязан первый раз в тринадцать лет: 
Залез в ларёк, хотелось булочек с корицей. 
На фарт мне кинули фуфло, 
Потом поехало-пошло, 
Не тормознуть, а значит, не остановиться.
Эх, ремеслуха! Западло учителя. 
Прощай, "фреза", и здравствуй, душный спецприёмник! 
Я так решётки невзлюбил, 
Что как-то вечером свалил 
С дружком по шконке, было весело вдвоём нам.

На полдороге струсил друг, 
Меня не взяли на испуг, 
И я мотался от острога до острога. 
Там отъедался, отдыхал, 
Потом по-новой когти рвал, 
И, наконец, на Колыме залёг в берлогу.

Ты знаешь, брат, она какая, Колыма? 
Мне жалко тех, кто края этого не знает. 
Все говорят: - Она не та. 
А мне по кайфу мерзлота, 
Хоть нет тайги, закон - тайга, медведь - хозяин.

Кайлом, конечно, здесь, браток, махать трудней, 
Но не страшнее, чем очко рвать на делянке. 
Здесь летом мяса завались, 
Мошку на всех не разделить, 
Почти весь год братва катается на санках.

На серебристой Колыме 
Мы не скучаем по тюрьме, 
Здесь слёзы наши до земли не долетают, 
На них здесь радуга висит, 
У дяди Козина спроси, 
А дядя Козин в этой жизни понимает.

Когда вольняшкой я вернусь на материк, 
Моя звезда на стылом небе не потухнет. 
Пойдёт сухарь под маргарин, 
О том, о сём поговорим 
И вспомним светлую Нагаевскую бухту.

На серебристой Колыме 
Мы не скучаем по тюрьме, 
Здесь слёзы наши до земли не долетают, 
На них здесь радуга висит, 
У дяди Козина спроси, 
А дядя Козин в этой жизни понимает.