Грустный голос старой псины горло давит тишине,
Ночь густа как мед пчелиный, все во мраке и во сне,
А собака воет слезно, голос плачущий дрожит,
Может быть еще не поздно, может кто еще не спит!
Запущу краюху хлеба я луною в небеса,
Горстью слезы брошу в небо - станут пусть созвездьем пса!
Разорву аккордом в клочья душу и раздам друзьям,
Налетайте, дети волчьи, разберайте по кускам!

А округа молча дышит, тишь да гладь, да благодать
Да ужель меня не слышат да хотят еще поспать?
Отворите окна, двери, прогоните упокой!
Выходите люди-звери, будет пляска под луной!
Надевайте шкуры песьи, шерсть разгладьте на боках,
Запевай многоголосье, да так, чтоб эхо в небесах!
Нам нельзя сегодня молча, нам нельзя сегодня так!
Запевай, потомки волчьи, - сверху смотрит наш вожак!

Но нигде не скрипнут двери, не откинется засов -
Позабыли правду звери, позабыли жизнь отцов!
В сундуках побиты молью шкуры пыльные лежат,
Смотрит пес-родитель с болью на давно слепых щенят.
Что ж, Отец, давай поплачем: ты да я, да и струна!
И в моем зрачке собачьем отражается луна,
Филин кружит над поляной - желтый свет лучит из глаз,
Я кружусь как будто пьяный, начиная дикий пляс!