Горбатый карлик рыдал в ночлежке, мешая прочим уснуть, Внезапно вспомнив, скрипя зубами, в дыму и мраке Те дни, когда капитаном был он и в дальний трогался путь, Грыз мундштук и помнил девушку из Нагасаки. 
И был его китель белее снега, и рука, смугла и тверда,
 Держала крепко все то, что в жизни необходимо.
 Встречали ласковые, как гейши, портовые города,
 Все было в кайф, но чужие крылья свистели мимо…

Припев:А полет журавлика так же прям, Как и тысячу лет назад, Мирозданью плевать — кто в небесный сад, Кто на нары… Все равно полет журавлика прям, Как и тысячу лет назад, Так улетай, журавушка, улетай - Сайонара… 
На халяву сладок и уксус — этот тезис с детства знаком
 Всем умным мира, чьи морды в сале, чье право свято
 Питаться чужими живыми снами, давясь кровавым куском
 Смурно и слепо, как вошь в окопе грызет солдата.
 А с тобой все будет просто и больно, как укус гремучей змеи:
 Проснешься ночью с угрюмым знаньем, что взлет доступен.
 Навстречу радугой брызнут звезды и изрежут щеки твои,
 Лети, журавушка, — грудь Вселенной туга, как бубен…

Припев.

1997