Как на Маковце-горе монастырь – 
золотые купола да кресты,
небеса над головою чисты…
А четыре сотни лет тому
время смутное дышало в упор…
Обращая в эту летопись взор,
остаемся и до нынешних пор
мы свидетелями этому.

И пришла тогда несметная рать,
чтоб наш дух и наши стены сломать.
Сохрани нас, отче Сергий и Мать
Пресвятая Богородица!
Тут за честь мы и положим живот,
не сдадимся, не откроем ворот,
здесь единственный остался оплот,
а за ним – Москва, как водится.

И на каждого сидельца, нет слов, –
два десятка с лишним вражьих голов.
Вот вошли они под ночи покров
и от страха стали серыми:
небо скрыто облачной пеленой,
сразу перед монастырской стеной 
трое конных – не дозор ли ночной,
с ними свет – не сам ли Сергий ли?!

Понял враг –  не взять им Троицу «в лоб».
Порох свёз, да и затеял подкоп.
Двое  ратников не медлили, чтоб
помешать коварной линии.
Шилов, Слота, взяв зажжённый фитиль,
в ночь ушли, чтобы назад не прийти.
Тут и грянул гром – успели спасти.
Смерть за други своя приняли.

Кто и слаб и млад был, немощен, стар – 
принял в руки оружейную сталь.
Люд на стены этой крепости встал
и держались осаждённые.
За лишеньями, в крови и огне
так без малого полтысячи дней
окупались по высокой цене
их усилья нощно-дённые.

Как на Маковце - горе монастырь – 
золотые купола да кресты,
и пришла тогда несметная рать,
чтоб наш дух и наши стены сломать.
Тут за честь мы и положим живот,
здесь единственный остался оплот!

Понял враг –  не взять им Троицу «в лоб».
Порох свёз, да и затеял подкоп.
…В ночь ушли, чтобы назад не прийти.
Тут и грянул гром – успели спасти.
Кто и слаб и млад был, немощен, стар – 
люд на стены этой крепости встал.
За лишеньями, в крови и огне – 
так без малого полтысячи дней

Как на Маковце-горе монастырь – 
золотые купола да кресты…
Небеса над головою чисты,
или это только кажется?
Будет много и нужды и беды,
только дух наш крепче всяких твердынь.
И, поставив точку, скажет «аминь»
келарь Авраамий Палицын.