Мороз!
Поэты не пишут стихи, и спортсмены пьют водку, на брудершафт, в кабаках.
Мороз! Ах!
Юная леди двора стелет постель проходимцам с окрестных сёл
Палач – осёл,
С четвёртого раза сшибает башку преступнику, что преступил черту,
Украв, у законных владельцев, последнюю жизнь.
Жара!
Поэты не пишут стихи, и спортсмены пьют пиво, мешая с водкой его, в кабаках.
Жара! Ах!
Юная леди двора – с камнем на шее – в воду, с моста, навсегда.
Беда!
Старый палач сшибает башку преступнику, что преступил черту,
С укусом на правой ноге. Казалось – чего там? Ан нет!
Пока! – в шоке кричит голова. Пока, злые врачи, дураки-палачи!
Пока, проходимцы с окрестных сёл, что трахают юных дам, вшестером.
А те, вместо того, чтоб сойти с ума – сходят в воду с моста, навсегда.
Апрель!
Поэты уснули, спортсмены рыгают, палач отдыхает, принцесса хохочет.
Никто не узнает, никто не узнает, никто не узнает, чего она хочет.
Никто не узнает, за что отлетела башка с преступника, с укусом на правой ноге.
Но мы-то знаем, что укус на ноге – это её неудачный минет.
Принцесса закажет портвейну себе.
И дворовые, слажено, тело безглавое, обезображенное, зароют подальше.
Лакей подойдёт к капитану старшему и скажет:
 «Карета запряжена, принцесса наряжена, фрейлин - одной не хватает» « Не важно», -
И капитан гвардейцев отважный, скомандует гордо: « Ложись!»
И кинет бомбу. И она разорвется, и кто-то в холодном поту проснётся,
Обрадовавшись, что это сон, а не жизнь.

Г. 1994 апрель .19.