По таежной по глухой тропе, 
По заросшей колее по паровозной 
Ехал старый и глухой, как сыч, Че Гевара... 
Голова его покрыта серым пеплом, 
Алым пламенем пылают на груди его награды 
Ехал Че и думал: «Куба далеко!» 
А Куба — рядом! Куба рядом! 

На плече его сидит огромный дятел (птица), 
Настоящий говорящий черный дятел, 
Из клюва виден дым — наверно, дятел курит Сансимилью 
А впереди лишь тайга и позади лишь тайга. 
По лесу бродит Растафари типа «Баба Яга». 
В тайге дурная трава, в тайге студена река. 
В тайге студена река, а под водою рука. 
Того, кто долго смотрит в воду, схватит эта рука. 
«Сансимилья! Сансимилья! Сансимилья»! 
А в кустах сидят лесные партизаны, 
Очень хитрые и злые партизаны, 
Сорок лет они сидели в этой яме 
И боролись с комарами, ожидая Че ГеварЫ... 
А теперь они стреляют в Че Гевару из нагана. 
Но какая пуля тронет Че Гевару? 
Да особенно из ржавого нагана! 
Не родился еще воин в этой яме, 
Равный хитрому и ловкому кубинцу! 
И ложатся под копыта злые рати, 
И взлетает выше неба черный дятел, 
Распевая песнь лихую, удалую да со свистом — 
Ой-ё! Ой, ёлы-палы! Ой–ёлы-палы-ё-ха-ё-моё! 
Ой-ё! Ой, Дмитрий Палыч! Ой, Дмитрий Палыч Мафик, ё-моё!