Это, видимо, белые ночи, а точнее - ночей этих след. 
 Поезд мчится в черном тоннеле Бог знает сколько лет. 
 Пассажиры летящих вагонов смотрят подземные сны, 
 «Сны о чем-то большем», чем белые ночи в конце весны. 

Это, видимо, южная грусть по холодным ветрам-снегам. 
 Я дышал бы всей грудью, да Пальмира что пиво, что мед по усам. 
 Я бы пил эту смесь из окраин "сегодня" и центра "вчера", 
 Я бы стал электрическим Богом, кабы были шнуры-штекера, 

Поезд мчится вперед, по закону железных дорог - я с ним
 Мимо блеска метрополитена - андеграундный пилигрим. 
 Мимо тех, кто знает, где выход, рядом с теми, кто знает, где вход 
 До конечной станции, где свет души моей меня ждет. 

Я скажу тебе: "Свет мой, солнце! Дело мое - труба". 
 Я скажу тебе: "Ангел, Бог мой! Душу прими раба. 
 Там, внизу, едино - дни и ночи, тьма и свет. 
 Там, внизу, намного хуже, чем там, где нас еще нет". 

Я скажу тебе: "Этот поезд мчит неизвестно куда. 
 Эти рельсы - Дао, фига в кармане, в решете вода. 
 Души тех, кто раньше тем же маршрутом, давно в раю, 
 А лица тех, кто живая легенда, я практически не узнаю". 

Я смотрю сквозь стекла, смотрю без стекол - итог один: 
 Каждый сам себе лампа, сам себе джин, сам себе Аладдин, 
 Каждый сам себе тормоз, и сам себе же "Полный вперед!".
 Мой же выбор – прощай, андеграунд, труба! Здравствуй, солнце мое!