Однажды Чжуан-Цзы уснул в саду за чтением трактата. И ему приснилось, будто он – бабочка. Это состояние было столь головокружительным и лёгким, что он отдался своему полёту – взмывая к солнечным просветам в густой листве, купался в лучах безмятежного света, порхал и кружился, то вдруг опадал лепестком, то вновь подымался к верхушкам и видел огромное небо. Только никак он не мог одного – рассмотреть свои крылья: когда он влетал в яркие пространства солнечного света и кружился с золотыми пылинками, они казались ему прозрачными и невесомыми, когда залетал в глухую тень – прохладными, тёмными.

И вот, проснувшись, философ не мог понять: снилось ли это ему, Чжуан-Цзы, что он бабочка, или бабочке снится сейчас, что она – Чжуан-Цзы.
___________________________________

Мне снилось, что я ткачиха
Которая часто бывает мною во сне
Я долго не мог понять - то ли я снюсь ей
То ли это она снится мне

Да, я знаю, что об этом писали китайцы
Но теория суха, а древо жизни
Зеленеет в листах;
Придется проснуться и поехать в Иваново
Проверить, как реально обстоят там дела на местах.

Волга шумит волнами;
Редкая птица долетит до ее берегов
А на всех берегах черно от тех, кто
Ожидает, когда течение пронесет мимо
Тела их врагов.

И только полная луна оживляет
Чередование этих верхов и низин
Слава Богу, что она никогда не читала
Ни "Цветочков Франциска Ассизского",
Ни Дао Дэ Цзин.

В пустыне бредут верблюды
У каждого из них что-то свое на уме
Один знакомый тоже шел на Северный полюс
Оказался предпринимателем в Костроме
Так начинания, вознесшиеся мощно,
Сворачивают в сторону, теряют имя действия - какой срам
Я не вижу причины куда-то стремиться, если в итоге ты всегда
оказываешься где-то не там

Я сижу на пустынной скале
Наблюдаю, как плывут облака
Сердце, как старый пепел
Глаза, как у полного дурака

Я ничего не начинаю, пускай все
Течет само по себе, как Волга-река
Под лестницей сидит холодная кошка
Пойду-ка спущусь выставлю ей молока