Он проснулся и утро взвесил: 
Тяжек мир, на любовь скупой. 
Лживы ангелы, лучше – бесы, 
Если жизнь объявила бой. 

Он не слабый, он знал победы. 
Мог бы больше, но есть тоска. 
Он – язычник, он – сын рассвета, 
Сын пшеничного колоска, 

Потерявшийся ненароком, 
Не стремящийся на поклон… 
Он – изгой, а князья жестоки 
К отвергающим власть икон. 

У презренного иноверца 
Все святыни – не напоказ: 
Вместе с кровью в мешочке сердца 
Умещаются в самый раз! 

Ему свято природы буйство, 
Ему дорог ярилин свет… 
Но язычество – богохульство 
Там, где чтут, как закон, завет. 

…А когда и его – с толпою – 
Окрестили, раздалась весть: 
Чудным образом у изгоя 
В колосок обернулся крест! 

Но язычник рыдал: впервые 
Он не смог отвести беду. 
Он не верил, что их святые – 
У безумцев на поводу.