Юность кончилась внезапно, годы детства пролетели.
Те, кто были пацанами, незаметно повзрослели.
На плечах теперь погоны, а на лицах отблеск стали,
Да сердца броней покрылись, чтобы страх они не знали.
Все равно бывало больно, и бывало даже страшно,
Но мы верили, что скоро это кончиться однажды,
И, подставив грудь навстречу развивающему ветру,
Мы в душе молились… и считали километры:
Что мы прошли, что мы пробежали,
Что мы проползли, в грязи застревая.
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли.
Но все же к цели шли, слепые как фанаты,
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый,
И закипала кровь, и разрывались жилы.

Темно-серыми рядами на плацу в строю стояли.
«Вы, курсанты, не «мажоры»»,- командиры повторяли.
И совсем самозабвенно грудью в трудности бросались,
Вместо слез мозоли наши влажной солью рассыпались.
Может, нас совсем немного, но достаточно в нас чести,
И, подставив грудь навстречу развивающему ветру,
Мы в душе молились… и считали километры:
Что мы прошли, что мы пробежали,
Что мы проползли, в грязи застревая.
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли.
Но все же к цели шли, слепые как фанаты,
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый,
И закипала кровь, и разрывались жилы.

Застывали в карауле и глотали жажду плаца,
Две затяжки сигареты застовляли всех собраться.
Если же кончались силы, грусть с тоскойодолевали,
Воздух брали полной грудью, да тесней ряды смыкали.
…А когда зажгутся звезды, те, что золотомобшили,
Скажем, что погоныэти мы непросто заслужили.
Что мы прошли, что мы пробежали,
Что мы проползли, в грязи застревая.
Хотелось волком выть… Бывало, что и выли.
Но все же к цели шли, слепые как фанаты,
И каждый в слух кричал, что он – двадцать пятый,
И закипала кровь, и разрывались жилы.