Вот ржавый кран вцепился в исполина
И снес его с протянутой рукой,
И ног чугунных рваная штанина
В Казанское небо смотрит сиротой.

Седая ель покрылась изморозью,
Он грохнул так, последний шля привет,
Что из души повылетали гвозди,
Которые вбивали с детских лет.

Когда-то здесь аллеи были узки
И тут на площади чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне

Теперь кто пал, тому уж не подняться,
Прощай Ильич, я знаю по себе.
Как трудно от чего-то оторваться,
Что с молоком воспитано в тебе.

Прощай, прощай без памяти, без слова,
Лишь диких птиц засохнувший помет.
Когда в душе нет ничего святого, 
То и пенять не надо на народ.

Когда-то здесь аллеи были узки
И тут на площади чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне

Ах, красный галстук - горькая потеря
И праздник мая, мира и труда.
Я и тогда особенно не верил,
Ну а теперь, тем более, господа.

Идут года, но спицы расписные, 
Все также вязнут в лжи по саму ось.
Мы тоже дети страшных лет России,
Нам многое увидеть довелось.

Когда-то здесь аллеи были узки
И тут на площади чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне.