Прядет кудель под потолком
     дымок ночлежный.
     Я вспоминаю под хмельком
     Ваш образ нежный,
     как Вы бродили меж ветвей,
     стройней пастушек,
     вдвоем с возлюбленной моей
     на фоне пушек.

     Под жерла гаубиц морских,
     под Ваши взгляды
     мои волнения и стих
     попасть бы рады.
     И дел-то всех: коня да плеть
     и ногу в стремя.
     Тем, первым, версты одолеть,
     последним -- время.

     Сойдемся на брегах Невы,
     а нет -- Сухоны.
     С улыбкою воззритесь Вы
     на мисс с иконы.
     Вообразив Вас за сестру
     (по крайней мере),
     целуя Вас, не разберу,
     где Вы, где Мэри.

     Но Ваш арапский конь как раз
     в полях известных.
     И я -- достаточно увяз
     в болотах местных.
     Хотя б за то, что говорю
     (Господь с словами),
     всем сердцем Вас благодарю
     -- спасенным Вами.

     Прозрачный перекинув мост
     (упрусь в колонну),
     пяток пятиконечных звезд
     по небосклону
     плетется ночью через Русь
     -- пусть к Вашим милым
     устам переберется грусть
     по сим светилам.

     На четверть -- сумеречный хлад,
     на треть -- упрямство,
     наполовину -- циферблат,
     и весь -- пространство,
     клянусь воздать Вам без затей
     (в размерах власти
     над сердцем) разностью частей --
     и суммой страсти!

     Простите ж, если что не так
     (без сцен, стенаний).
     Благословил меня коньяк
     на риск признаний.
     Вы все претензии -- к нему.
     Нехватка хлеба,
     и я зажевываю тьму.
     Храни Вас небо.