Заметая следы, убегал на волю,
Не догнать дурака одного в чистом поле.
Отпускал погулять босоногую душу,
Выворачивал небо мотылками наружу.
Написал на стекле: «Я люблю тебя, милая.»
Но мне надо спешить, ты прости меня, глупого.
Завяжи в узелок да зашей белой ниточкой,
Доживи до весны, а там я, глядишь, с весточкой.

Ты меня обними только так, чтоб не выдохнуть,
Поцелуй в бледный лоб по весне уже мертвого.
Положи одного, накорми волчьей ягодой,
А я тебе расскажу про горящие пустыни.
Как забытые сны до крови да под горочку,
Хорошо помирать, оставляя лишь прочерки.
Забывая ту боль по вискам черным холодом,
Но мне уже все равно, пропади оно пропадом.

Вырезал на запястьях алые крестики,
Рисовал до небес черно-белые лесенки.
А в ответ тишиной полнолуние ангелов,
Я еще замерзал, но они уже падали.
И петлял по воде, оставляя лишь полосы,
Ты меня подними да под белые волосы.
А еще по утру показалась, что радуга
Да уже не любовь, так… разбитые стеклышки.

Заметая следы, убегал на волю,
Не догнать дурака одного в чистом поле.
Отпускал погулять босоногую душу,
Выворачивал небо мотыльками наружу.