Жарких костров развесёлый треск,
Руки тяжёлые над огнём.
Оцепенел и пригнулся лес,
Стаю волков обложили в нём.

Серые мечутся меж берёз,
Прячут детей, зарывают в снег,
И в ошалевших глазах вопрос:
"Что же ты делаешь, Человек?"

Вот и всё.                      
Наступит смертный час,
                               
Тот жуткий час, когда вся жизнь - сплошная боль.
Снег несёт,
О, если б он их спас!
                      
Но этот день не станет другой судьбой.

Кружит матёрый, здесь главный - он,
Чует, вот-вот начнут стрелять.
Но на флажки не пойти - закон,
Лучше под пули - учила мать.

Лучше под пули, ощерив пасть,
Молча. За горло. С разбегу. В грудь.
Лапами. Сильно. Подмять. Упасть.
Может, и вырвется кто-нибудь.

Кто-нибудь...
Всё уже страшный круг,
Давным-давно на спуск жадно палец лёг.
Кто-нибудь...
Пусть это будет друг,
Он допоёт, когда голос мой уснёт.

Цепи смыкаются. Крики. Смех.
Запах железа. Собачий лай.
Волка - не лебедя, лебедя - грех.
Волк - он разбойник, его - стреляй.

След, словно пеленг, он на ветру,
И, заглянув в поднебесья синь,
Холода грудью вожак глотнув,
Прыгнул - как проклял - что было сил.

        Ветра свист,
        Опять им повезло,
        Ударил гром, и палевый бок в крови.
        Жизнь, прости...
        Прости людей за зло,
        Дай время нам себя научить любви.