Я на ходу обернулся, ужасом весь объят.
Меня догоняет собака, собака кусает меня.
Какая-то мелкая шавка, но сил противиться нет.
Меня они съедают в течение долгих лет.
Лицом в асфальт ниспадаю, а сверху на мне этот гад.
И к небу я поднимаю влажный от боли взгляд.

Гляжу я в зеленое небо и хихикаю думку тая:
Вот если б не я собаку, а собака боялась меня.
Я был бы сильным и смелым, носил бы как смоль усы,
Имел бы такого размера, что по швам бы трещали трусы.
И я бы скалился страстно на особенный свой манер,
И дамам было бы жарко, им казалось б, что я офицер.

Иль, лучше бы, был бы я толстым, одетым в расшитый халат.
Мне б говорили «Олейкум», а я отвечал бы «Рахмад».
Но не спешил бы с ответом, а царственно нес бы привет
Всем этим людишкам, которые боятся собак, а я нет.
Гляжу я в зеленое небо и гений пронзает меня.
Ведь если б не я собаку, а собака боялась тогда...

Я б выходил на охоту, ночь — это время мужчин.
Зубов моих нету острее и холод мой неустрашим.
По мрачным ночным закоулкам, когда они крепко спят
Я бы выслеживал волком овчарок и просто дворняг.
Я бы бросался бы хищно, рыча и рыгая слюной, 
Хватал бы зубами, когтями, вонзался бы в толстую плоть, 
Мурлыча, я грыз бы их мясо, плясал бы на их костях,
И шерсть набивалась бы в горло и застревала в зубах.
Вот если бы были собаки такие без шерсти совсем,
Тогда б ничего другого я бы вообще не ел.

Я шел по планете бы гордо, сверху на всех глядя.
И женщины слева направо влюблялись бы сразу в меня.
Пошел бы я к центру вселенной, где еще никто не летал,
Встал бы ногами на звезды и страшно бы так закричал:
Сдавайтесь покорно мне, жены, и трепещите, мужья.
Теперь не я собаку, а собака боится меня!