Поздние яблоки, рОдные деточки
Рвутся на улицу, падают с веточки.
Я собираю засохшие косточки
В мелкие, мелкие, мелкие горсточки.
Сею безжалостно, сею доходчиво
В почву обугленной ветреной вотчины,
Сею без отдыха, сею по праздникам
В твёрдую землю разумных отказников

Вечного поля брани, поля срани Господней.
Вечного поля брани, поля срани Господней.

Рыбья уверенность в чёртовом омуте,
Сила рабочая – в каменном молоте,
В рупоре клавиш, в трубе телевизора.
Я из бумажки судьбу свою вырезал,
 Вывел лица выражение кроткое,
Жирную зиму и лето короткое.
Как именуется, так проживается;
Пуговки кладбищ легко пришиваются

К рваной рубахе брани, к тряпке срани Господней,
Вечное поле брани, поле срани Господней.

Вдосталь привычного, общего, личного:
Лента конвейера, койка больничная,
Лапа хозяина, рюмка,  уборная.
Не отрицаю, я – пыль подзаборная,
Не восклицаю, я – рыба в Москва – реке,
Чёрствая крошка ржаного сухарика;
Не зарекаюсь, не бью, не советую,
Не возникаю, я – тварь безответная.

В месиве грязной брани, в поле срани Господней,
Вечное поле брани, поле срани Господней.

Лёгкие деньги, весна и апатия,
Лень и обжорство хмельного Евпатия.
Кто не позарится, кто не заявится?
Наши хоромы приёмами славятся,
Гостеприимством, рублём, доброй волею;
В каторжной радости пьяные, голые.
Кладезь, бурлящая желчью и ропотом.
Вся революция – шёпотом, шёпотом.

Вечное поле брани, поле срани Господней.
Вечное поле брани, поле срани Господней.

Гроб на потеху, печальные клоуны
Учат работать детей избалованных,
Учат жениться, ругаться и прятаться,
Учат барахтаться в луже сумятицы.
Чёрная метка по почте доставлена,
Пушки на чёрную медь переплавлены.
Счастливо кушать, молиться, мочиться;
Учиться, учиться, ещё раз учиться!

Вечная школа брани, школа срани Господней.
Вечное поле брани, поле срани Господней.