На диване я, как древний грек на травке,
Разбавляю, как Сократ, водой портвейн,
Генри Миллера читаю, Джойса, Кафку,
И снобизм свой занюханный лелею.
Денег нет, в стране – бардак, в воде – холера,
На душе – ненужные сомненья.
Лишь портвейн да музыка Малера
Успокаивают мне пищеваренье.

Богу, братцы, – Богово, ну а снобу – снобово!

Вот сосед – прикинулся банкиром,
Пьёт «Клико», к валютным ездит дамам.
Правда, Сартра путает с сортиром,
А ван Гога путает с ван Даммом.
И ничуть ему от этого не грустно,
Взял цыган, и на извозчике – к актрисам...
Он не сноб, он просто счастлив безыскусно,
Как ребёнок тихо счастлив, что пописал.

Засветло встанем, тянем-потянем,
Дедка, бабка, внучка, Жучка, котофей –
Вытянуть не можем.

Размышляя об эстетике Матисса,
Погружаюсь в свой экзистенциализм,
Я бы тоже, может, дернул по актрисам,
Да мешают только бедность и снобизм.
Мой снобизм – он как лучик путеводный,
Помогает воспринять судьбу, как должно.
Мол, художник – он обязан быть голодным,
Он худой, но гордый, он – художник!

Вот другой сосед, – тот люмпен неприличный,
Бедный Йорик, жертва пьяного зачатья.
Для него Бодлер с борделем идентичны,
Ну а Рэмбо и Рембо – родные братья.
Да пускай шумит, не зря же он напился!
Пусть ругает президента «педерастом»,
Лишь бы он в подъезде не мочился,
Да не лез бы к управленью государством!

Горлица вьётся, песнь раздаётся:
«А не лепо ли бяше нам, братья...».
Да ни фига не лепо!

Нувориши тихо хавают омаров,
Маргиналы хлещут горькую заразу:
«Мы, конечно, круче Занзибара!»
Государственный снобизм сродни маразму.
Ой вы, гой еси, бояре с государем!
Гой еси вы, вместе с вашим аппаратом!
Доиграетесь – глядишь, приедет барин,
Он рассудит – кто был большим демократом.

Давеча прочел в одной я книге,
Там сказал кому-то раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим только фиги!»
Я вперед смотрю – там тоже фиги. Скверно.
Пушкин умер, на жнивье – туман да иней,
Из деревни слышно рэповую песню,
Над седой усталою страны равниной
Гордо реет непонятный буревестник.

Засветло встанем,
Песню затянем:
«Тирли-тирли я гуляла молода,
Пока не помёрла...»