Бледнея, заря озарила 
Тот старый кладбищенский двор, 
А там над сырою могилой 
Рыдает молоденький вор: 

«Ах, мамочка, милая мама,
Зачем ты так рано ушла? 
На сердце мне тяжкую рану 
Твоя смерть пером нанесла». 

Склонились плакучие ивы, 
Утешить пытаясь юнца. 
Он вырос ребенком счастливым, 
Хоть рос без отца-подлеца. 

И вот на скамье подсудимых 
Молоденький парень сидит 
И голубыми глазами 
На прокурора глядит.

А тот неуклонно и жестко 
Толкает под вышку его, 
Убийцу он видит в подростке, 
И что ему смерть одного.

К стене, мол, и без разговора – 
«По мне и отца бы в тюрьму, 
За то, что, мол, вырастил вора — 
Таким с нами жить ни к чему!» 

Парнишке в конце слово дали, 
Все стихли: мол, что скажет вор? 
И в зале слова прозвучали: 
«Отец мой был — ты, прокурор!»

Его, увели, расстреляли 
Под старой тюремной стеной. 
А вечером судьи гуляли, 
Грустил лишь один прокурор: 

«Сын ты мой, милый сыночек... 
Зачем ты так долго молчал? 
Если б я знал, что ты сын мой, 
Я бы тебя оправдал». 

Бледнея, заря озарила 
Тот старый кладбищенский двор, 
А там над могилою сына 
Повесился сам прокурор.