Как далеко-далеко, где-то там в Подмосковье

Фотографию сына уронила рука

А по белому снегу уходил от погони

Человек в телогрейке или просто зекан

Мать прислала письмо - захворала сынок

Знать готовить белье, уж подходит мне срок

Только прежде, чем в путь мне б хотя бы разок

Перед смертью взглянуть на тебя, мой сынок

Потеряла покой, все одно - как ты там

Неужели теперь уж не свидеться нам

Я б примчалась к тебе, да подняться не в мочь

И на дерзкий побег

И на дерзкий побег он пошел в ту же ночь

В небо взмыла ракета и упала за реку

Ночь опять поглотила очертанья тайги

А навстречу из леса беглецу человеку

Вышел волк-одиночка и оскалил клыки

Человек вынул нож: "Серый, ты не шути,
Хочешь крови, ну что ж - я такой же как ты;
Только стоит ли бой затевать смертный нам
Слышишь лай, то за мной псы идут по пятам.

Я ведь тоже как зверь - в угол загнан людьми,
А раз так - что ж теперь нам делить, черт возьми
Видишь сам бог не дал ни тебе и не мне"
Волк еще постоял,
Волк еще постоял и растаял во тьме

Рвали повод собаки в кровь сдирая ладони
След петлял и терялся, грозно выла пурга
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто зекан

А ефрейтор один тоже мать вспоминал
И средь черных осин все бойчее шагал
Десять суток цена - кто назначил ее
Вот мелькнула спина и поднялось цевье

Сухо щелкнул затвор, обернулся зекан
"Сука" - выдохнул он и взглянул в облака
А вверху пустота, лишь вдали по кривой
Покатилась звезда,
Покатилась звезда словно в отпуск домой

Снег расплавили гильзы, и истек алой кровью
Человек в телогрейке, безымянный зекан
А далеко, далеко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.

Заповеди Алаквейне