Убитый ястребом, слетал на полнолуние.
 Рассветные черты его лица
 Сродни испанским экспрессионистам.
 В выклёванном недре яйца
 Торопливо пустело отсутствие жизни.

 Он летал, сколько хватало топлива,
 Он ломал советские батареи,
 Выйдя за границу невзрачных обоев,
 Он глядел на вершину неприступной горы, 
 Которую хотел покорить.

 В затабаченных притолоках суетных баров
 Он глядел обречённо сквозь дряхлевшую скатерть,
 И тут-то он и вызвался вперёд,
 Поминая неизвестно чью там матерь,
 Он спешил в особый гастроном.

 Глухо щёлкнула защёлка за спиной;
 Перед ним сияли золотом продукты,
 И, надкусывая овощи и фрукты,
 Он, пленённый чудной красотой,
 Не услышал свадебных сирен,
 Что спешили поженить его с тюрьмою.

 С гастрономическою кутерьмою
 Он, очевидно, мало был знаком.
 И всё же с тем, кто выскажет презрение,
 Он не захочет более встречаться.
 Но в жизни может зачастую получаться,
 Что даже встретишься, и даже - с кулаком.

 С каждым годом ухудшалось его зрение.
 Рушились знакомые дома.
 Он теперь, уставший ждать везения,
 Портил мемуарами тома.

 Имущество продавалось на улицах!
 Он был склонен не верить.
 Твоё преимущество 
 Давно уже не заключается в выборе денег,
 Давно уже не заключается в выборе слов.
 И листья степенно кружатся,
 Опускаясь в питерский смог.

 ~05-07.10.2011г.