В детстве, как голубь, слетел с колокольни, 
 И перед матерью, юной вдовой,
 Встал невредимый, с улыбкой спокойной,
 Явно хранимый для жизни святой.

 Рано презрел он мирские соблазны
И монастырь полюбил потому;
Часто в видениях многообразных
Божия Матерь являлась ему.

Видел Христа он и Ангелов лики – 
Келья тогда озарялась светло – 
Видел он ясно, в восторге великом
Чувствуя Духа Святого тепло.

 В белом подряснике, светлый, веселый,
Свежий, как утро Пасхального дня;
А за плечами – то камень тяжелый:
«Я-де томлю все томящего мя».

Хлебом покормит медведя лесного,
Деток попотчует «сладким лучком»…
Сколько людей вспоминали про Бога,
Каялись слезно при старце святом!

Так ордена разронял и – на диво – 
В келье монаха рыдал генерал,
Видя, как старец, глядя прозорливо,
Язвы душевные в нем умягчал.

Проще дитяти, мудрее, чем книжник, - 
Житель небесный и Ангел земной, 
Тысячу суток молился подвижник,
Слезы роняя на камень лесной…

И на грабителей в самозащиту
Крепкой рукой он не поднял топор..
Только, ворами жестоко избитый,
Клонится ивой, согбенный с тех пор.

Ярко духовной звездою сияя
Людям смиренным, душою простым.
В Пустынь свою, наподобие Рая, 
Всех созывает отец Серафим.

И потянулись отовсюду дороги
К Пустыни Саровской, полной чудес,
Где говорил он: «Ведь я–то - убогий,
Радость моя, но Христос-то воскрес!».

И у людей раскрываются крылья,
На сердце веет Любви Благодать,
И укрепляются воли усилья,
Духа Святого всей жизнью стяжать.