Я был — в ослепительных джинсах,
в густой ярко–синей рубашке,
было мне — тридцать три года,
и сердце моё —
разрывалось — от счастья.

1.
…Мама! и как так случилось,
что я — написавший свои знаменитые книги:
о смерти, о страхе, о прахе (о пыли), о комплексе жертвы —
умудрился
всё ж таки стать
таким совершенно здоровым,
таким невозможно счастливым
и таким — абсолютно — бессмертным?

А вот так и случилось! — что, глядя однажды
в ваши милые–милые лица,
с плохо скрываемой злобой, отчаяньем и раздраженьем, 
я вдруг вспомнил,
как нынешний мой арт–директор,
а раньше — флористка,
тоже, видимо, глядя — в не менее! — милые лица своих постоянных клиентов,
вдруг сказала,
сбивая с колен непокорную, грубую землю:
Извините меня,
но японского сада — НЕ БУДЕТ. 

2.
Вот и вы  извините меня, ибо мне — не хватило любви,
этой грубой пахучей любви,
а вот вам, как ни странно, — хватило!
…о, как долго, как долго —
в сиреневых сумерках — тридцать четвёртой весны
голубая лисица — в моих переулках — бродила. 

А теперь всё иначе — я сегодня проснулся от счастья,
с сильно бьющимся сердцем — и глядя в апрельский рассвет, в загустевшую зелень,
вдруг засмеялся,
потому что опять–таки вспомнил:
и своё прошлогоднее пьяное зимнее буйство,
и себя самого — в окруженье каких–то подонков,
и мужские, надёжные руки подоспевшей охраны,
но главное —
голос,
ЖИВОЙ ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ голос,
с таким неподдельным участьем спросивший меня:
«Ну, что, Дима, уже не можете — без скандала?» 

Ну, почему же — МОГУ.

3.
Ибо — как сказала бы Дебби Джилински,
(ещё один — буйнопомешанный ангел
из любимого мной голливудского фильма),
превращаясь у всех на глазах — в кучку пепла и в ворох кредиток:

«Я НИКОМУ НЕ ХОТЕЛА ВРЕДА,
МНЕ — НЕ НРАВИЛОСЬ! —
ДЕЛАТЬ КОМУ–ЛИБО БОЛЬНО.
НО ВРЕМЕНАМИ — ЛЮДИ
ПРОСТО ОТКАЗЫВАЛИСЬ СЛУШАТЬ, ЧТО ИМ ГОВОРЯТ,
И ТОГДА — Я ВЫНУЖДЕНА БЫЛА
ПРИМЕНЯТЬ УБЕЖДЕНЬЕ, УГРОЗЫ …И — СЛЕЗОТОЧИВЫЕ СРЕДСТВА» 

4.
Так что ты не сердись, — а приди на меня поглазеть
через год или два (лучше десять!) — и то, что осталось,
будет так же плясать для тебя,
будет так же стесняться и петь…

Что ж поделать, ну нравится мне — эта первая мелкая взвесь,
этот быстрый апрельский пожар,
эта нежно–салатная жалость!

5.
…И за это за всё —
за твою несказанную щедрость,
за твою беспощадную трезвость,
за минутную слабость твою —

будет, будет тебе
твой обещанный праздник:
этот буйно помешанный прах
легендарная пыль
черемуха счастья
бесстыдно раскрытая жизнь
ВЕСЬ ЭТОТ ГРУБЫЙ АПРЕЛЬСКИЙ
БЕССМЕРТНЫЙ ПИАР

вечный воденников