У парижского спаниеля лик французского короля,  
не погибшего на эшафоте, а достигшего славы и лени:  
на бочок парик рыжеватый, милосердие в каждом движеньи,  
а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь и земля.  

На бульваре Распай, как обычно, господин Доминик у руля.  
И в его ресторанчике тесном заправляют полдневные тени,  
петербургскою ветхой салфеткой прикрывая от пятен колени,  
розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую с хрустом стеля.  

Эту землю с отливом зеленым между нами по горсти деля, 
как стараются неутомимо Бог, Природа, Судьба, Провиденье,  
короли, спаниели и розы, и питейные все заведенья,  
сколько мудрости в этом законе! Но и грусти порой... Voila.  

Если есть еще позднее слово, пусть замолвят его обо мне.  
Я прошу не о вечном блаженстве, о минуте возвышенной пробы,  
где уместны, конечно, утраты и отчаянье даже, но чтобы  
милосердие в каждом движеньи и красавица в каждом окне.