То было в годы дальние,
То было в годы стальные,
Над хмурыми народами 
Начальствовал отец.
Все было по понятиям,
И все по справедливости,
И в лучшей конституции
Записаны права.

...Мороз крепчал отчаянно,
Но говорила девица,
Краснея, что тепло.

А тихие астматики
Писали конституции
Считали реституции
И кашляли при том.
Их кашли были страшные,
Их кашли были горькие, --
От них и небо морщилось, --
Но вместе гениальные,
Местами нелегальные,
И, раздвоившись личностью,
Служили двум царям.

...Народы нереальные,
Одной души лишенные,
С глазами обнаженными
Судили о стихах.
Одна душа астматиков
Словами пламененными
Им обещала всё.
Другая говорила им,
Что вместе с тем,
Мой вьюноша,
Вам надо бы сначала бы
И пыли подышать.

О чем теперь и спрашивать? --
Вернулись годы дальние,
Болотная беспутица
Над городами тихими,
Над городами близкими,
А, говорят, и дальними
Висит теперь опять.
В квартирах отгороженных,
Компьютором снабженными
Чужими снами полные
Они теперь сидят.
Тела их -- боли призраки,
Глаза -- пустые чашечки,
И в маленькие гробики 
Они ложатся спать...

Читатель, я придумал их!
Их нет и нет и не было,
Они ведь спят нечаянно,
Про небо позабыв.
Они ведь дети малые,
Невинные и робкие,
Не без причин пугливые
И полные любви.
А что любовь их -- ненависть
И власть и подозрение,
И страхи актуальные,
Всё то -- не просто так.
... Не нам знать божьи промыслы,
Не нам пускаться в домыслы,
Затем, что, к сожалению,
Мы знаем лишь божков.
Но кажется наверное:
Их хилое бессмертие,
Их вялое сомнение --
Всё то не просто так.