К небу приколоченный висел и хохотал,
Чемоданом замороченый стоял и отдыхал,
Кто-то неизвестный обнаружил мою тень,
На моём теле нет ничего святого

Шарили помалу и нашли мои мозги,
А соседи прибежали и подохли от тоски,
Они думали, кряхтели и ломали кайф,
На моём теле нет ничего святого,

Если он копает яму, это значит я лечу,
Если он ломает руки, это значит я кричу,
Если он идет по броду, я иду на дно,
Если он идет под воду, я иду в пизду,
На молекулы распавшись завонял мой сон,
От махровых полотенец — погребальный звон,
Уму-разуму учиться у кривых клыков,
На залупу залупиться, постоять без слов,
А потом, как Буратино, обоссать свой гроб,
Ведь на моём теле нет ничего святого.

Жопой растревоженный бежал и догонял,
А прикладами ухоженный сидел и не скучал,
И воняли суматошно недобитые слова,
И кричали командиры, и кружилась голова

И сияющее небо, и облезлый крепдешин,
Волновали одиноко недоебанных мужчин,
Недосказанных, умытых, расположенных ко сну,
Улетай моя зараза, я пойду чуток сосну

Фиолетовые двери, золоченый унитаз,
Торт, винтовка, тренировка, эскимо, противогаз,
В самом деле я прикинул и послал всех
На моём теле нет ничего святого.