Это тайные строки с земель валета-лакея,
Но Цезарь должен умереть без медалей наплечных.
Мы в ожидании високосного лета по Кельми
После изгнания чужаков с нашей тайной вечери.
К счастью там, на небесах, уже не действуют маски —
Они утонут в глубинах адского моря, что пенится,
Очевидно, как судьба этого мерзкого пасквиля:
Под вопли толпы его сожгут, как Геббельс.
Легче о взглядах позабыть и просто плыть по течению...
Малыш, это спасёт тебя от мимики дерзкой,
Назови искусством всё пустое, "ничейное" —
И ДиКаприо сойдёт за великого Гэтсби.
Они тащатся не от "Megadeth" с Ником Менца,
От вечной беготни за юбочками падали пёстрой.
Нам окунуться бы в астрал под звук полонеза
И со спокойной душонкой смотреть как падают звёзды.

Подобно беспризорникам без любви и без ласки
Нас носит по волнам, прибоем бьёт, как мошек.
И мы без воздуха в самом центре колхозного рабства,
Как марионетки, движемся вперёд — в прошлое.
Но Клеарх под охраной обезьянок с фасциями
Направо и налево сечёт плёткой кожаной.
Мы без воздуха в самом центре колхозного рабства,
Как марионетки, движемся вперёд — в прошлое.

А чей-то разум на полях, на лиловых у Спилберга
Да на берегах под пальмами далёкого острова,
Только не по мне, вырвавшись из плена с копилкой,
Очнуться, мигом ворваться в "Ностальгию" Тарковского.
Для них визы с квиточками, что реформа крестьянская,
Их грёзам подобен лишь упадок пошаговый:
От зелёного счастья тупые зрелища, яства
Да ощутить себя в шкуре освобождённого Джанго.
Зато сполна наплодилось тут переростков с гаджетами,
Словесность их наполнена лишь чушью глянцевой.
Там небоскрёбы битком набиты полосками "наших" —
Скоро великая Америка лопнет от чужестранцев.
Но нету мысли абстрактнее, чем суждение о мире,
И нету мощи, что сильнее, чем народы на площади.
Далеко до чудаков, что третий год на Тахрире.
Запряги тройку гнедых!.. Нам на свободу, извозчик...

Подобно беспризорникам без любви и без ласки
Нас носит по волнам, прибоем бьёт, как мошек.
И мы без воздуха в самом центре колхозного рабства,
Как марионетки, движемся вперёд — в прошлое.
Но Клеарх под охраной обезьянок с фасциями
Направо и налево сечёт плёткой кожаной.
Мы без воздуха в самом центре колхозного рабства,
Как марионетки, движемся вперёд — в прошлое.