Вечерний менуэт в замке у моря,
Драгоценные камни излучают света больше, чем луна.
Ради меня Она сняла свою маску,
Совершенное творение Бога, полное огня...
Наверно, удивительно создавать Королеву,
Придавая воздуху аромат её желания,
И моё сердце дрожало от этой мрачной поэзии...

Я влюбился в Её изящество,
Аромат и соблазн Её кошачьих
Жёлто-зелёных диких глаз, что обещали самые порочные
Эротические фантазии этой тёплой осенней ночью.
Она уговорила меня уйти с этого богатого маскарада,
И мы прижимались друг к другу в кровопролитном свете луны.
Жемчужная луна, какими чарами ты околдовала меня?
Её ледяной поцелуй обжигает мою шею,
Словно шепчущие волны у берегов Ахерона*,
В водовороте ласковых голосов и статуй...
Эти призрачные умирающие деревья...
Эта развратная соблазнительница в чёрном завладела мной...

На бледной, лазурной заре, словно вновь рождённая Лигейя**,
Я вырвался из своей усыпальницы.
У моря, на туманном лугу, словно каменный истукан, заброшенный
Стоял Её стенающий призрак.
Смущённый и слабый, но всё ещё переполненный страстью,
Я жаждал попытаться снова,
Но проклятое волнение и Её страстных ласок
Оказалось больше, чем могла вынести моя душа...

И я немедленно попытался вновь увидеться с Ней,
Вдохновлённый полночной пассивностью,
Не зная даже её имени.
В опасном положении над чувственной пропастью
Я танцевал словно слепой псаломщик,
Опьянённый красным вином, её мёртвыми алыми губами
В аромате ночном.

Часами я рыскал по окрестным садам,
В напрасной надежде встретить тебя.
Когда грозовые небеса разверзлись, мертвенно-бледный и уставший,
Я искал убежища на кладбище.

Я спал и видел сны,
Заражённые кошмарами из тусклых подземелий.

Госпожа тьмы,
Теперь мне известно твоё умение.

Крики часто преследуют меня во сне,
Они тянутся из кошмаров, где мы с тобой обручены.

Ламия*** и Лемуры****,
Порождённые твоими похотливыми желаниями,
Поймали в ловушку мою плоть.

Портрет мёртвой Графини.

Невыносимая боль позора, о которой я мечтал,
Презренная смерть, пожизненное наказание,
Осталось ещё немного сил, чтобы запечатать эту жалкую могилу...

Но внутри меня течёт отравленный нектар,
Вызывая лихорадочное и болезненное желание искать
Сквозь покрытые паутиной ткани место, где она замерла,
Богиня могил, бури и луны.
В безупречной роковой красоте весь её внешний вид покоряет.
Мелькнувшие небеса, где был повержен призрачный батальон,
Скорбят из-за потери бога, одетые в чернейший бархат.
Облачён в их погибель мой размытый силуэт.

Скоротечное, мрачное,
Твоё ремесло причастно к моему греху.
Тайн больше нет, причинит ли страдание
Мучительный дневной свет моей коже?
Не хочешь ли ты поклоняться мне,
Принеся кровавую жертву?
Итак, может ли моё нутро дрожать от твоего поцелуя
И оплакивать вновь обретённую жизнь?

Красные розы для блудницы Дьявола...

Тёмные ангелы вкушают мои слёзы
И тихо нашёптывают
Мне на ухо реквиемы.
Костры привлекают сюда нечто мерзкое.

Ночное биение,
Мои вены выпускают наружу ту воду,
Я раздираю губы, которые лелеял больше всего.

Качаюсь на волнах у её вероломных берегов,
Где тонут в тени под звёздами
Чёрные могилы возлюбленных блудниц,
Словно серафимы и Нахема.
Нахема...

Выколи мне глаза, поспеши присягнуть
Слепым убеждениям против тебя, Чародейка,
Но я должен узнать, не смерть ли твоё ремесло?
Моё бескровное и разгневанное сердце отражается эхом...

Соблазн скрывается в ночных развратных весельях.
Не Царица ли небес являлась ко мне в дьявольском обличии?
В роковой канун Дня всех святых, когда мы сбежали,
Музыка звучала вокруг нас в хрусте обречённых листьев.
Под рогатой Дианой, где её родословная была высечена
На холодном мраморном камне на кладбище Ангелов...
Я оплакиваю потерянную жизнь, облачённый в мрачный бархат,
Облачённый в тень Смерти мой размытый силуэт.

* - Ахерон - в