не глотай этот воздух. 
он – яд. 

видишь, эти грубые руки вспороли грудь 
и распяли на рваной простыне
ты мне шепчешь: каждому свой путь.
и в ладони вбиваешь гвозди мне,
поздно.
трепетать в ожидании чуда
и искать отходные пути.
сегодня в мой дом заглянул иуда.
и, ты знаешь, в нём были твои черты.
-
а после бездна без дна, бездна без сна.
такая лайф, когда боль только в кайф,
и полушёпотом, полукриком,
«сваливай уже – не хочу тебя»
а потом полумёртвая, полудикая 
срывала обои под бит 
ты пой, я подвою, как пёс подбитый,
у ног твоих, лишь бы не ушёл. 
не оставил в лапах тишины лютой,
как живут эти люди, в которых нету тебя.
у каждого своя восемнадцатая, да? 

я тебя вцелую в каждое своё слово,
каждоё твоё – в сердце патроном,
сползать по стенам, по дверям, по коленям,
чужим коленям,
в руки к аллеям бросаться в парки,
рядиться в парку, чтобы не было
видно пустоту в груди,
величиной с триумфальную арку. 
боже, забери у меня эту боль,
горькую, сладкую. 

где ты? где ты?
город будто простыл под твоими шагами.
ты – январь. ты – зима. ты – последний куплет
и разбитая грудь каблуками 
осыпается пеплом.
горьким пеплом твоих сигарет.

вымолчу тебя, пеленая в стихах,
в опостылевших плечах первых встречных.
слышишь, абонент абонента лечит,
музыкой слов терпких, прелестью губ мягких.
я ищу в них тебя, 
слышишь? 
ты слышишь?

пусть противный ветер карябает крышу,
убивая святое, в небе пряча.
я своего палача целую ладони,
и мне не больно, не больно.

крепкий кофе смешай с табаком.
и, целуя свинец нелюбимого рта,
осознай, наконец,
что
любовь – это дом,
а не стена.