Сусальным золотом кленовая листва
Нас укрывала в каменеющем саду.
Изгибы статуй и пожухлая трава,
Иссохший вьюн объял гранитную плиту.

Бродяги, беженцы от призрачной стены,
Бурлящей, хлорным газом и шрапнелью,
От мира тонущего в мареве войны -
Нас сад запущенный манил надеждой на спасение.
Но хворост собранный истёк венозной кровью
Колючей проволокой стал иссохший плющ!
И петушиный гребень, над змеиной мордой,
Дуплет зеркальных зраков средь репейных кущ -

В меня вонзился стылый взгляд,
И я увидел мир пустой.
В зеркальной радужке лишь я,
И я склонился над собой...

...Ничто не будет ново под луной!
И под светилом, завершившим бег на всходе!
В убитом воздухе парила надо мной
Ракет сигнальных стая, сея свет убогий.
И всюду мёртвые не принятые брением -
На бледных лицах безмятежность и покой
Лишь сломлены штыки и порваны шинели.
И мир укутан замогильной тишиной.

И человек идёт долиной смертной тени,
Блуждает средь колосьев палых, взорванных полей,
На скалах, там, где море жертвы кораблекрушений,
Отдав, качает в неуёмности своей.
Он лица узнавал отринутых могилой,
Пилотов, рухнувших с небес аэропланов,
Похожих на поломанных,  погибших нефилимов.
А телеграф выстукивал сигналы

"...Над нами,
Только волны и лёд!
Над нами,
Звенит эхолот..." -
Значит кто-то живёт! Значит кто-то живёт! 
 В сизой мгле океана…
Без ключа - это только бессмысленный код,
И никто не прочтёт, не сломает печать на посланье:
Криптограф, похоже, погиб, наблюдая восход!

Шёл дальше, человек со скорбным видом,
Меж брустверов, спасавших от железа,
Пока бессмысленной не сделалась защита,
И всё вдруг оружие стало бесполезно.

Раздался сладкий запах в воздухе стерильном,
Идущий возбежал на горб траншеи -
Над телом мухи вальс причудливо кружили;
Я сам смотрел в своё лицо со свёрнутою шеей:
Грудь вскрыта - мои ребра, словно остовы печей,
В сгоревшем городе - как люд на пепелища
Возвращался  -  шевелился ком червей  
И моя плоть для них и кров и пища! 

И мотыльки
В пробитых лёгких!
Пауки
На струнках тонких 
Оплетали опустевшие глаза!
И муравейник в волосах!
Я полон под гниющей кожей,
Личинок и сороконожек,
А все тела вокруг безжизненно-чисты…
И мир летит в объятья темноты!

...Я пробудился в той же части сада
Меж изваяний столь прекрасных и великих -
То были те, с кем я пресёк ограду
Камнями ставшие, безжизненные лики!

И я бежал, бежал, себя не помня,
Мимо проклятых статуй, плит и обелисков,
И знал, и чувствовал - за мной отныне смотрят
Из сада два зеркальных зрака василиска!
А человек на поле мёртвого покоя
Мой хладный лик разглядывал, недвижим
И тело, истекающее гноем,
Среди безмолвия, рождающее жизни!