Я не очень верю актерам - 
У них слишком уж много лиц, 
Все у них изменяется скоро, 
Не живешь, а играешь блиц. 
У меня есть ручная птица, 
Она очень хрипло поет, 
Что с того, что она мне снится? 
Но зато никогда не врет! 

У меня есть койот и ворон, 
У тебя - атональный джаз, 
Я стихов рассыпаю споры 
И взойдут ли они - Бог даст. 
И над плотию умерщвлённой 
Подлетает душа, как флаг. 
Этот мир был такой зеленый 
До тех пор, пока не ослаб. 

В этом городе нервных танцев 
Слишком мало солнечных дней, 
Я хотела бы в нем остаться, 
Но уйти оказалось верней, 
Чтобы боль вытекала горлом, 
Лишь сверкнет Петропавловский шпиль, 
И в жаровне тоски упорной 
Отливался высокий штиль. 

Я сейчас - демиург, мессия, 
Я - алхимик, шаман, поэт. 
По законам драматургии 
Скоро должен начаться сюжет. 
Я пишу эту злую сказку, 
Не надеясь на хэппи-энд, 
Своевольны роли и маски, 
Но вступил в увертюру бэнд. 

Я не очень верю актерам 
(если это имеет смысл), 
Кто на тонкой струне минора 
Повисает, как альпинист, 
Кто все время у края сцены, 
Разделяющего тьму и свет, 
Кто смертельную платит цену, 
Созидая то, чего нет. 

Его звали, скажем, Антоном, 
Он, конечно, был маг и актер, 
По средневековым законам 
Ему мог бы светить костер. 
Он умел вызывать затменья, 
Смех и ветер, слезы и дождь, 
Хоть он делал это на сцене - 
Инквизицию не проведешь. 

Каждый день (выходной - понедельник) 
Он играл сердцами людей. 
Он во всех амплуа был гений: 
Комик, трагик, простак, злодей, 
Плут, игрок, что печатью мечен, 
Инженю, резонер, слуга, 
Но актер - не богова свечка 
И не чертова кочерга! 

Его паства - толпа у кассы, 
Его храм - галерка, вертеп, 
Он за клоуна и гимнаста, 
Его жесты - вино и хлеб. 
В балагане толпа людская - 
Так изволь получить паёк 
Тем, что в рай таких не пускают, 
Даже с краю, только в раёк. 

Ты встаешь на свои колена 
И глядишь, не совсем дыша, 
Как шевелятся доски сцены 
Потому, что в них есть душа. 
То король, то бродяга, то есть 
Каждый раз всё новая роль. 
Лицедействуешь - так на совесть 
Открывать свое сердце изволь! 

Что получишь в ответ по праву? 
То любовь, то лишь медный грош, 
То овации, крики "браво!", 
То из ложи швыряют нож. 
И любовь чрезмерна, и плети, 
Зацепило - не гнись, держись, 
Ты уже променял всё на свете 
На дурманящий запах кулис. 

Вот тогда и беда поверит, 
Что, как ангел, ты неуязвим, 
Ну а может - как Том и Джерри, 
Или просто - как клоун и мим. 
За свой дар игры невозбранной 
Ты и быть, и не быть готов. 
Бог хранит дураков и пьяных, 
А еще - бережет шутов. 

Эта ласка и эта таска - 
Маска тьмы, пустоты костюм, 
Тонкой пленкой цветной раскраски 
Слепит глазки, морочит ум. 
Слепит глаз и морочит ум. 

И когда с пропоротым сердцем 
Наш герой приходит домой, 
Там пьянчуги лезут погреться, 
Проститутки кричат "ты мой!". 
На его истекающий голос 
Собираются упыри, 
Он идет, излучая веселость, 
Что с того, что дыра внутри? 

Что с того, что внутри колодец, 
Коридор извилистых строф? 
Он внутри и снаружи, то есть 
Он раздвоен между миров. 
Он идет, запинаясь о звезды, 
И под кожей не кровь - вода, 
Я не очень верю тверёзым, 
Но и пьяным - совсем не всегда. 

Вечер, зал - и он снова новый, 
Искрометен, жив и игрив, 
Снова зритель глядит, зачарован, 
Как он сказки плетет мотив. 
Среди тех, кто забыл о вздохе, 
Я - та девочка в первом ряду, 
Я не в городе, не в эпохе - 
Вслед за ним без оглядки иду! 

Я ребенок в смешном балагане, 
В сказке под названием "жизнь". 
Я дрожу перед злыми врагами 
И в восторге от криков "бис!". 
Белый грим Пьеро с Арлекином 
И сердечко в груди тук-тук, 
Я уже почти Коломбина, 
Я забыла, что это глюк!