В стеклянную корку запекся песок,
И мечется солнце, от жара тускнея.
Все дальше, все дальше вперед на восток
Уходит народ Моисея.
Уже позади край соленых озер
И скрип колесниц в волнах Черного моря.
У нас впереди сорок лет и простор
Надежды, смиренья и горя.
Покуда последний, рожденный рабом,
В песках не почит, не раздастся осанна.
Народ - на алтарь, лишь бы кто-то потом
Ступил на поля Ханаана.
Уходит на запад гряда облаков,
Дразня миражами блаженного Нила.
Неужто в Египте так мало гробов,
Чтоб нам не хватило могилы.

Но время подводит итоги векам,
И хода его не изменишь законом,
И рухнул со стоном пылающий Храм,
И плач у подножья Сиона.
Святою землей завладел Люцифер,
Сбылись предсказанья распятого бога.
И тронулся снова народ-Агасфер
Волной от родного порога.
Все дальше и дальше в безвестный простор
Уводят изгнанья крутые тропинки,
А слезы и плач тридцати диаспор
Взметнулись дымами Треблинки.
В глазах уходящих в огонь стариков
Безмолвный укор: "Адонаи, помилуй!"
Неужто в Египте так мало гробов,
Чтоб нам не хватило могилы.

Прощай, старый мир, опаленный войной,
И рухнули стены незримой плотины,
И новая жизнь накатилась волной
На земли седой Палестины.
Но в майскую ночь в час мечты вековой
Судьба усмехнулась, огонь разжигая,
И двинулась армия с площади в бой,
Упавших в песках оставляя.
Вперед прорываясь сквозь огненный шквал,
Послушно святыни касаясь губами.
И вот рубежом лег Суэцкий канал
В стране, где мы были рабами.
Сожженный напалмом небесный покров
Взорвали "Фантомы" святого народа.
В Египте по-прежнему много гробов,
Как в ночь накануне Исхода.