Какую бы из поправок снова не узаконили,
Зверьё по сути своей жить желает в загоне,
И никакая реформа, знаю, нам не поможет
Пока прохожий шакалом держится от прохожего.
Тот свет, что переливается в колосьях
Не попадёт в сердце, заляпанное злостью.
Весна гореть не станет изумрудами в саду,
Любовь не ворвется туда, где её не ждут.
Ты тешишь своё я, вышвырнешь, и манишь пальцем,
А он уснул без тебя и больше не просыпается.
Прочь от протянутой руки, зажмуриться скорей.
Так боишься статус потерять среди недолюдей.
Внушаешь себе: "Я по другому не умею"
Лучше на костре сгореть, чем быть осмеянной.
Медленно тонешь, куча пустых страстей и тревог,
Гордыня слепит, ты в людях не видишь себя самого.

Я пронесу тебя на руках по скалам и бродам,
Незачем мне одному мешать кровь с кислородом.
Солнце, в тебе и сила управлять мирами
Ведь ты одна заметила моё лицо под ногами.

(Я прошел вместе с ними через 17 больших сражений, и я знаю, чьи имена они выхаркивают вместе с кровью, когда я отрезаю им загангрененные руки. Они зовут своих женщин.)

Важна твоя рука во время моего отчаяния,
Важны твои глаза в бою за моими плечами.
Река становится шире и мы подходим к устью.
Главное, чтоб ты осталась, если вдруг меня не впустят.
Если ветер так и будет набирать обороты,
Ломая ветки, останется со мной хоть кто-то?
Дабы протянуть путь дворами пустыми,
Укрощать страх ночью в заснеженных пустынях,
Подожду тебя, пусть тело моё холодом дышит.
Я в одного не выживу, но ты так и не вышла.
Смотрю на звезды, гладью у подъездов искрится.
Сзади дверь не скрипнет, свет так и не загорится.
Темные комнаты так и достанутся крысам;
Истории любви так и не будут написаны,
И счастье робкое уйдет в чужие края
Пока больше остальных будешь ценить себя.

Я пронесу тебя на руках по скалам и бродам,
Незачем мне одному мешать кровь с кислородом.
Солнце, в тебе и сила управлять мирами,
Ведь ты одна заметила моё лицо под ногами.