А в тени снег лежит, как гора,
Будто снег тот к весне непричастен.
Ходит дворник и мерзлый февраль
Колет ломом на мелкие части.

Во дворах-то не видно земли,
Лужи - морем, асфальт - перешейком.
И плывут в тех морях корабли
С парусами в косую линейку.

Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор!
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опаздавшая юность.

Вот тельняшка - от стирки бела,
Вот сапог - он гармонью надраен.
Вот такая в те годы была
Униформа московских окраин.

Много знали мы, дети войны,
Дружно били врагов-спекулянтов.
И неслись по дворам проходным
По короткому крику: "Атанда!"

Кто мы были? Шпана не шпана,
Безотцовщина с улиц горбатых,
Где, как рыбы, всплывали со дна
Серебристые аэростаты.

Видел я суету и простор,
Речь чужих побережий я слышал.
Я вплываю в свой сретенский двор,
Словно в порт, из которого вышел.

Но пусты мои трюмы, в пыли...
Лишь надежды - и тех на копейку...
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку!