Я смотрел, как мой дом пожирался огнем,
Как потом ветер злой в поле пепел унес.
Я сижу и курю над потухшим костром -
То ли дым от костра, то ли дым папирос.

Вместе с ветром умолк умирающий волк,
Крик тропических птиц, шум далеких лесов.
Лишь чуть слышно одежды колышется шелк -
Это трепет пожаром напуганных сов.

Рама Харе - рубаха-парень, давай с нами,
Двенадцать глотков в стакане...
Леди под боком, леди на мутном экране...

Когда пала роса, видел старца и пса,
Да не лапа у пса, но людская ладонь.
У обоих веками томились глаза,
Оба были щедры, восхваляя огонь.

У времени два пути - я не знаю, какой из них вспять,
Но если его не найти, нам нечего станет терять.
Вчера я молился на всех, но всем на меня наплевать,
Сегодня коленями в снег - молюсь на последнюю блядь
****
                        Я смотрел, как мой дом  пожирался огнем,
                                  Как потом ветер злой  в поле пепел унес.
                             Я сижу и курю над потухшим костром -
                                 То ли дым от костра, то ли дым папирос.
Вместе с ветром умолк умирающий волк,
Крик тропических птиц, шум далеких лесов.
Лишь чуть слышно одежды колышется шелк -
Это трепет пожаром напуганных сов.
                        Рама Харе - рубаха-парень, давай с нами,
    Двенадцать глотков в стакане...
              Леди под боком, леди на мутном экране...
Когда пала роса, видел старца и пса,
Да не лапа у пса, но людская ладонь.
У обоих веками томились глаза,
Оба были щедры, восхваляя огонь.
                                      У времени два пути - я не знаю, какой из них вспять,
Но если его не найти, нам нечего станет терять.
Вчера я молился на всех, но всем на меня наплевать,
Сегодня коленями в снег - молюсь на последнюю блядь...