То в парижском кафе, то в каком-то ещё элегантном местечке у сердца Европы
Отдыхает прелестная дама, печально глядит в остывающий кофе на стойке,
Её тонкие пальцы стучат по поверхности реггей, играет орган-каллиопа,
Остальное пространство унылого бара пустует, а дождь, как всегда, тормошит водостоки.

Алярин, отвернись от забот и сожги к чёрту письма.
Надерись, как последняя шлюха, дешёвого пойла и выйди опять на дорогу,
И когда тебя спросят: “почём?” с выражением, граничащим с примитивизмом,
Улыбнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.

И когда возвращается небо в свои же пределы, в которых оно было раньше,
Алярин допивает свой кофе остывший и становится пеплом на сером проспекте,
А бармен разбивает о стойку бутылку, даже мир ему кажется хуже и гаже,
И дороги одна за другой исчезают, да и город по сути не город, а дьявольский вертеп.

Алярин, позабудь про мечты о прекрасном грядущем.
Надерись, как портовая шлюха, поганого бырла и плюнь в литографию Бога,
И когда тебя спросят: “зачем?”, не устраивай сцен, не сгущай черномазые тучи,
Улыбнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.

Алярин, я уверен, ты знаешь: проблема внутри,
Но тебе остаётся чуть-чуть, остаётся немного.
И когда тебя спросят: “Ну как, Алярин? Как прошла твоя жизнь, расскажи, Алярин”,
Усмехнись, Алярин, и не строй из себя недотрогу.