Я болтаюсь между Ленинградом и Москвой,
Я здесь чужой, я там чужой.
В Москве я ленинградец, в Ленинграде - москвич,
Нашла коса на камень, стекло на кирпич.
Который год подряд то здесь, то там,
Я скитаюсь по чужим квартирам и чужим домам.
И здесь и там под лампой за кухонным столом
Меня просят спеть ещё и угощают вином.
Но я устал от песен, я устал от дорог,
Я ненавижу этот вокзал.
Мне нужна передышка, я мечтаю о сне.
О, как я устал!
Кто подскажет, кто даст совет,
Это наважденье или нет?
Сегодня я снова должен петь,
Но я сам себя поймал в эту сеть.
Сегодня, как всегда, у меня странная роль,
Я лишён опоры, я не знаю пароль.
Я вроде бы здесь, а вроде и там,
Пардон месье, бонжур мадам.
Моя неопределённость мешает мне жить,
Я не знаю, где нырнуть, не знаю, где всплыть,
Я не знаю, где выход, не знаю, где вход,
Я не знаю, где затон, не знаю, где брод,
Мне трудно быть рядом, я всегда вдалеке,
Я как сотня линий на одной руке,
Я как местоимение не имею лица,
Я ушел от начала, но не вижу конца.

***
Вы помните, мой друг, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом
Среди рыжеющей травы?
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной
Бесстыдно брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной...
А солнце эту гниль палило с небосвода,
Что бы останки сжечь дотла,
Что б слитая в одно единая природа
Разъединенье приняла.
На пиршество спеша, жужжащей тучей мухи
Над мерзкой грудою вились,
А черви ползали и копошились в брюхе,
Как черная густая слизь.
Все это ползало, сверкало и вздымалось,
Как будто вновь оживлено.
Так взгляд художника предвидит стан богини,
Готовый лечь на полотно...