«Баллада о пробуждении»

Однажды лежал средь травы, где мог прохладой дышать,
И даже чувство одно не могло мне ничуть помешать,
Где вы, лучи, по мне светом не бьёте.
Зарылся я там, где не солнцу, но месяцу должно блестать,
Ну почему же вы мне уснуть не даёте?

В глубоком покое я был, время пережидая,
От глада вдали, опасности и страдания.
И мнилось уж мне, в безопасности я пребывал,
В великолепном лежал утешенье несущем земли одеянье,
И слёзы свои осушал.

Так случилось, что я позабыл, кем был когда-то давно.
Лишь одно, насладиться чем было не суждено,
Невозможно из снов удалить.
И средь прохладной травы живёт всё-равно
Желанье меж звёзд побродить.

С небес я упал, от моря светил ночных отделился.
Да, глубоко уж я очень упал и так тяжело приземлился.
И летел через тьму сплошную.
И уж целую вечность, я время считать утомился,
Звёзды в сердце всё же ношу я.

Там разбитый лежал я совсем нагишом,
Без движения, окружённый зелёным мхом,
И раны мои исцелялись.
Словно в постели лежал я в лоне нежном твоём,
Навсегда с тобою соединяясь.

Я грезил о небе в обители чёрной, как ночь.
И слова произнести губам моим было невмочь,
Однако прощение мне даровать, я умолял.
От одинокого, страшного места всякий зверь бежал прочь,
Ибо слышал, как я там в душе кричал.

Но не боялся я звёзд, когда ночью луна светила,
Звавших меня к себе со всей своей силой.
Не знаю, откуда они произошли.
Так луна меня резким и льдом мерцающим светом вдруг пробудила,
И звёзды именем меня нарекли.

Они умыли меня, в волосы мне цветы вплели.
Отведал напитка я, что мне они преподнесли,
Что пурпуровый был и сладкий такой.
Елеем мне тело натёрли, для прощания вознесли,
С собой унесли, как мертвеца, на вечный покой.

По их вине в опьянении наедине я с той оказался,
Коей рукою чужой никто не касался,
И новой страсти я научился.
Её, как и звёзд, ещё раз коснуться новый случай не дался.
Поневоле вечной тоскою по ней теперь изводился.

Они оторвали меня от неё, венец для украшенья
На голову мне водрузили, как зверя, подвергли гоненью.
В конце концов меня до смерти затравили.
Они меня били, рубили, и когда я не вынес мученья,
Останки в земле мои похоронили.

Однажды лежал средь травы, где мог прохладой дышать,
И даже чувство одно не могло мне ничуть помешать,
Где вы, лучи, по мне светом не бьёте.
Зарылся я там, где не солнцу, но месяцу должно блестать,
Ну почему же вы мне уснуть не даёте?