Взбесившийся снег решетит этот молочный туман,
Метели километры наматывают, не прочь порвать в клочья дома
Города бело матового, либо наконец уже чью-то волю сломать,
Поймав тревоги лакомый аромат.
В оконных узорах не видно помарок, однако же это безумия храм,
Как будто бы рядом Везувия кратер, будто кто-то рисует не рай,
А хаос и лёд, пугающий вой сирен, без рамок и правил.
от спокойствия тут остался прах и несколько тихих драм. 
в здании возле дороги в одной из комнат неяркий свет
там он и она тишиной себе души яро сверлят, 
она была сверху ниспослана в дар ему, но ныне изведано
счастье вдвоём - игра в идиллию не стоила свеч.
Их вечер тянется вечность уже
Без движения. неважно кто победитель а кто жертва
Пустота в четырех стенах, все слова зимой унесённые,
За немотой он, она понимают, что это всё.
А около дома в переулке к шее приставлен нож
Тому, кто очевидно найдёт среди запорошенных улиц 
уютный гроб, но поначалу пойдёт дрожь по коже
И перед глазами вдруг череда картин из прожитого 
а у второго не видно лица, и за ледяной взгляд врача
не будет его визави порицать, застывший в последнем молчании.
Где-то на окраине города мать одинокая у подоконника курит
И не прогонит окутавшую всё сердце боль, какую не пожелала бы даже врагу
А возле неё телефонная трубка в которой недавно голосом грубым
Твердили мол что машина с моста рухнула и стало быть её сына спасти трудно.
И после сотовый запиликал, сказали помочь там не смогли
Гудки потом резко в голову клином, а она молчала лишь
Пока бушевали снаружи бураны и снег порывался разбить витрины,
и вьюга гудела срываясь на крик, женщина больше не говорила,
Как в соседней квартире нарк, что тихо молча ставит по вене,
Да, коли вера потеряна, проблематично поверить.
Да, может будет лучше жить завтра, если не тронет шиза,
На небе луна исчезает, никого не желает спасать.
Кодексы разом сыпятся в пропасть большими скопами,
Чтоб навсегда быть на дне в сугробы закопанными
Для покорных судьбе молчание – золото
И самый богатый – покойник.

Какие кодексы, когда смирение тупо заткнёт рот?
Мне кислород перекроют скоро мои пороки,
Это не будет впрок, я просто проклят
И обречён на город ветров.
Пока тут слабые пришивают крылья блядям
Во снах, а на яву на словах всё знают
Меня зима вывернет наизнанку 
Но я буду молчать лишь скрипя зубами.
Твои шутки за смерть забавны,
Ещё музыки прибавь, этот снежный бал
За ночь стал буровато алым
И я на нём готов рехнуться сгоряча
Но об этом также стоит молчать. 
Стоит молчать.