...На цыпочках Осень по розовым крышам
С рассветом, с туманом, и грустью наверно
Идёт будто ангел раздавленных вишен
В прозрачной одежде эпохи модерна

В малиновых пальцах дымит сигаретка
Как бабочки листья кружатся над нею
На лужи как иней ложатся салфетки
И кажется серое небо нежнее

Мы станем дождливей мы станем чудесней
Мы будем держать имена свои в тайне
Нелепые тексты и странные песни
Расскажут о том что мы жили случайно

Наполнятся улочки бедных провинций
Акулами страхов с далёких окраин
А окна надежд верой маленьких принцев
В победу любви над искусственным раем...

От дождя и блеска молний
Прячась в мягкий тёплый плед,
Ты меня не будешь помнить
Через много-много лет.
Расставляет время точки.
Сердце бедное моё
В плен нервущейся цепочки
Злой кузнечик закуёт. 

На бумаге буквы вывожу.
О стекло стучит вороний клюв.
Кто-то учит слово - ухожу,
Кто-то учит - я тебя люблю. 

Расставляет время точки.
Сердце бедное моё
В плен нервущейся цепочки
Злой кузнечик закуёт.
Неужели погибаю?
Надо мною, как в раю,
Льётся тихо: "Баю-баю,
Баю-баюшки-баю..." 

Умирает небо на год,
улетают звёзды в прорубь.
Ледяной воркует голубь
в оба глаза красных ягод.
Гулкий коридор проспекта
в гильзах песен водосточных,
смерть, рассчитанная точно
в тайных нотах белой секты.
Лепестки кружатся с юга —
нежность розовых соцветий,
и кричат от страха дети,
увлекаемые вьюгой.

В дождях, в сырых и полумёртвых днях
я измеряю время и пространство.
Душа моя — разграбленное ханство
в отметинах стихийных передряг.
Стою и жду у дверцы потайной,
рассматривая медные оковы.
К несчастью, мне знакомо это слово,
скрываемое миром и войной.
Давно утрачен мной солярный страх.
Пусть дьяволы и черти вяжут лыко.
А жизнь моя —
                фальшивая улыбка
на каучуковых обветренных губах.
Водой шагает ластоногий люд.
Искрится трепет молний в атмосфере.
И неизбежно ощущение потери,
кого так понимаю и люблю.