(ст. Ю. Арабова)

1989

 А.Вознесенскому

 Когда луна, в облаках дымя,
 с воды вечерней сдувает пенку,
 то все, что может пугать меня, -
 лишь ветер, застрявший между двумя
 песчинками пепла.

 Только ветер и зной. Мелководный рак
 уходит вглубь, шевеля клешнями,
 и червь твердеет от зноя, как
 полоска раствора
 меж двумя кирпичами.

 Ветрено. Жарко и ветрено.
 Веткою тронешь,
 мелеет зеркало.

 Ветер живет
 между лопастями пропеллера,
 в ушке иголки он сжат, как звезда.
 Когда ж распрямится
 в плевках репейника,
 то ловит в авоську свою дрозда.

 Если заденешь ведро
 на рассвете,
 молоко прольется, но в форме вымени.
 Между двух пустот 
 образуется ветер,
 и эта связь придает им имя.

 Над головою - худая сеть
 созвездий, 
 где царствуют сквозняки.
 И вышибается, как в городки,
 пустота 'любовь'
 пустотою 'смерть'.

 Дует от Рыбинска до Монголии.
 Полоски ржи
 горячи и ржавы.
 Мозг приносится ветром (смотри у Гоголя)
 из какой-нибудь мелкой 
 буржуазной державы.

 Луна , что пола внутри, как цель,
 имеет блажь соблазнить наган.
 Если выстроить бублики
 в непрерывную цепь,
 то внутри их завертится ураган.

 Кто живет внутри ветра?
 Мнимые величины,
 тени дубов, чьи тела разрушены,
 пустые тревоги, следствия без причины
 и не воплотившиеся 
 в пустомелю души. 

 Кто живет вовне ветра?
 Все остальное.
 Бог, избегающий
 видимых подтверждений,
 предпочитает, мне думается, иное,
 то есть:
 иные пейзажи, заводи и движенья.

 Ветрено, други мои. Глубокие
 дыры, как рыбы, вдыхают ртами.
 И твой же крик возвратится в легкие,
 едва коснувшись твоей гортани.