Останься хоть тенью милой,
но память любви помилуй –
черешневый трепет нежный
в январской ночи кромешной.

Со смертью во сне бредовом
живу под одним я кровом.
И слёзы вьюнком медвяным
на гипсовом сердце вянут.

Глаза мои бродят сами,
глаза мои стали псами.
Всю ночь они бродят садом
меж ягод, налитых ядом.

Дохнёт ли ветрами стужа –
тюльпаном качнётся ужас,
а сумерки зимней рани
темнее больной герани.

И мёртвые ждут рассвета
за дверью ночного бреда.
И дым пеленает белый
долину немого тела.

Под аркою нашей встречи
горят поминально свечи.
Развейся же тенью милой,
но память о ней помилуй.