Тебе одеющагося светом яко ризою
снем Иосиф с Древа с Никодимом,
и видев мертва нага непогребена,
благосердный плач восприим,
рыдая глаголаше:
увы мне, сладчайший Иисусе,
Егоже вмале солнце на Кресте
висима узревша мраком облагашеся,
и земля страхом колебашеся,
и раздирашеся церковная завеса:
но се ныне вижу Тя, мене ради
волею подъемша смерть.
Како погребу Тя Боже мой,
или какою плащаницею обвию?
коима ли рукама прикоснуся
нетленному Твоему телу?
или кия песни воспою
Твоему исходу Щедре,
величаю страсти Твоя,
песнословлю и погребение Твое
со Воскресением, зовый:
Господи слава Тебе.

Тебя, одевающегося в свет, как в одежду,
Иосиф, сняв с Древа с Никодимом,
и видя мертвым, нагим, не погребенным,
начав в глубоком сострадании погребальный плач,
с рыданиями возглашал:
«Увы мне, Сладчайший Иисусе!
Тот, Кого недавно узрев висящим на Кресте,
солнце мраком облекалось,
и земля от страха колебалась,
и разрывалась завеса храма.
Но вот, я ныне вижу Тебя
 ради меня добровольно принявшим смерть.
Как я буду погребать Тебя, Боже мой,
или каким полотном обовью?
И какими руками прикоснусь к нетленному Твоему телу?
Или какие песни буду петь ради Твоей кончины, Милосердный?
Прославляю страдания Твои,
воспеваю и Твое погребение с воскресением, восклицая:
Господи, слава Тебе!»