Я слишком быстро вырос, у меня не было детства
Детсад, школа, от насмешек некуда деться
Шрам на лице, подаренный мне отчимом
В этой семье подавленным был очень я
И мне пришлось бежать, о чем я не жалел ни разу
И это правильно, ведь это мне велел мой разум

В гримерке перед зеркалом наношу слой за слоём
Злой порой на мир, и только я с тобой спокоен
Да я жесток, и мог всем навредить, но ты
Одна могла помочь мне в себя придти, остыть
Я с полу слова понимал тебя и без словаря
Сплетни по цирку, что в меня вселился бес говорят
А эти игры в любовь ваши с акробатом
Он допрыгался - в парке лежит окровавлен
Пойми, я должен был вам помешать
Ведь мой мир без тебя не стоит и гроша
Смотря в твои глаза, бережно положу на пол
Оставив пару отверстий в теле - дырокол
Пока ты дышишь, тебя крепко обнимаю я
Я твою жизнь украл, клептомания

И ты в моей гримерке тихо и неподвижно
Лежишь со мной навеки, милая, слышишь
Ты теперь моя навсегда вдвоём,
Тебе к лицу кровь на лице твоём.

Под гримом порок.
Он вырос на заднем дворе и прошел сотни кривых дорог.
С кровью в бокале ликует он,
Что превратил мое сердце в аспидный камень.

Летопись на стенах
Будет намалевана чернилами из тела.
Нас непременно найдут и увидят
Мои хроники в виде кровавых литер.

Я запечатлю день побега из дома,
Как я был на фоне пекла и стонов
Моей семьи, принесшей мне горе.
Да, я превратил тогда дом в крематорий.

В подвале похоронив детство,
За пару дней старше на несколько лет стал.
К смерти хотел в её темные дали,
Но стал тем, кто её дарит.

Мой школьный насмешник…
Я был его самой последней тенью.
Облаченный в красное нож
Стал наградой после всех угнетений.

Месть была моей пищей,
Я спал спокойно, если кто-то спал вечно.
Кому-то двор остановка на отдых,
А кому-то  - конечная.

Бродяги даровали спасение в цирке
Но был на кровавом бассейне зациклен.
Я видел своей тебя, но
Как говорят, третьему – не дано.

За мои грехи в качестве меры
Я буду личным шутом Люцифера.
Моя рука с ножом мне рвет горло.
Хороший клоун – мертвый клоун.

И мы в моей гримерке тихо и неподвижно
Лежим навеки, милая, слышишь.
Ты теперь моя навсегда вдвоём.
Тебе к лицу кровь на лице твоём.