По сырости неба шагает хромой самолёт .
За пазухой стильной подшитой дюралевой куртки
Напихано всюду сокровищ. Он гордо идёт,
Под нос напевая чудные, порой, прибаутки.

Рубины гремят, и свистят невпопад янтаря.
Особые злата, трубу костяную куря,
Суровым молчанием свой демонстрируют штат.
В петлице застрял оловянный сутулый солдат.

Упруга мошна и субъекты звенят о своём.
А франт-самолёт на приколе. Так что ему гром?
По сырости неба уже не идёт а скользит,
Клюкою толкаясь, и словно уже не болит (нога).

Зачем ему нежность и преданность добрых ключей
И самоотверженность масел и зрячесть полей,
Когда по карманам такие большие друзья.
И вот он - несётся, судьбу тормоша, как нельзя.

Он очень спешил и о многом забил.
Забил побывать у врачей и молитву забыл.
Слетают бинты, обнажая судьбу до кости.
И, дерзко скользя, подскользнулся. Прости... 

Под сыростью неба бредёт оловянный солдат.
Он видел как плавят железо ионным лучём.
Глаза его вновь вопрошают:- "Скажи-ка мне, брат,
Боролся с огнём для кого, почему и о чём?
Когда миллионами тонн в раскалённую печь
Невежества, жадности, скупости льют жемчуга!
Потом неуместного толка посмертная речь..."
По сырости неба скользит хромая нога...