Как долго, Родина я ехала к тебе: 
Через слепое детство на чужбине, 
И через юность, равнодушие к судьбе.

Не верящую прописным святыням. 
Я в путь к тебе отправилась давно, 
Еще в тот день, в сорок четвертом, в мае, 
Когда судьба прикладом стукнула в окно 
И прогнала мой род с родного края.

Пускай я родилась десятки лет спустя - 
В моей крови стучит воспоминанье. 
И душит горло боль, рассудок мой мутя. 
Я там, я среди них, начавших путь в изгнанье.

Мне мать велела в узел завязать 
Свою одежду, медный таз с кувшином, 
А мне важнее было куклу взять – 
Хоть нос отбит у ней, но глаз ведь синий.

В Алушту к мужу в госпиталь вчера 
Я уходила в легкой крепдешине, 
А утром, всех согнав с больничного двора, 
Нас погрузили в крытые машины. 
В тот день пошла в соседний городок 
Узнать о брате, храбром партизане, 
А сына – шел ему четвертый лишь годок – 
Везут в Сибирь, меня – к Узбекистану. 
Потом теряла я на станциях детей 
И умирала на руках соседей, 
Длину пути считала сотнями смертей, 
В огне тифозном Родиной бредя.

Потом за проволокой колючею жила 
Под Беккабадом, Ферганой, в Ангрене, 
И с кизяком сырым в печурке жгла 
Я боль свою за мнимую измену. 
Потом в чужой земле я хоронила мать. 
Куском платка 
Прикрыв ей тела малость, 
Ведь белый саван негде было взять 
Что мать на смерть хранила – там осталось.

Потом месила глину на слезах, 
Дом строила с десятилетним сыном, 
Его растила в нем с надеждою в глазах: 
Вернуться должен он домой с чужбины.

Сто судеб у меня, сто жизней, сто смертей. 
Я их несу давно в открытом сердце. 
Я еду, Родина, ста тысячью путей 
К тебе... 
Когда ж мы будем вместе?